Будем меняться мужьями? - Страница 52

– Без разницы! Пусть с какой-нибудь другой своей бывшей… Понравилось бы тебе?

– Понравилось бы, – ухмыльнулась Данова. – Но речь не обо мне. У тебя дочь, у тебя родители живы, уродина! Мозгов только нет! Тьфу… Дура…

– Хватит ругаться! – взрыднула Полоскунова. – Он мне изменяет – постоянно, нагло, цинично…

– Откуда ты взяла? – перебила Ленка.

– Да сам разболтался, скотина пьяная! – хныкала Галка. – И что мне было делать?!

– О да! Травиться, что же еще! Лучший выход! – ядовито заметила Лена. – Просто решение всех проблем.

– Господи! – взвыла Милка. – Ну какая ж идиотка!!

В школе Данова с Полоскуновой были неразлейвода, теперь постоянно ссорились. Людмила стала успешным доктором, писала диссертацию по детской эндокринологии. Галя бросила и без того случайный для нее заштатный вуз еще на втором курсе. Профессии не получила, перебивалась нестабильными и непрестижными заработками, помогая разным людям по хозяйству. Материальные запросы ее были минимальны, как, впрочем, и статусные. Амбициозную Милку все это откровенно раздражало. А Полоскунову раздражало Милкино раздражение.

– Сама дура! – по новой зарыдала Галя. – С тобой бы так. Врач называется! Больному плохо, а она злобой исходит.

Плакала Галя очень горько. Едва успокоили. Некоторое время все молчали.

– Нет, я все-таки не понимаю, – не выдержала Ленка, – как можно не подумать о дочери! На кого ты ее бросала, когда с Цибой счеты сводила?

– Ой, Ленк, лучше молчи, – сквозь зубы процедила Милка. – Я ее убью сейчас, на фиг… Коза тупая! Свихнулась от своей тупой любви.

– Да! Свихнулась! – свирепо согласилась Галя. – А он мне изменяет! Как жить-то? Как?!

– В конце концов, ты тоже не ангел, – примирительно заметила Настя. – Когда еще с Пашкой была – параллельно уже с Цибой роман крутила. Чем он хуже? Потом дочь разлучила с отцом – это ничего?

– Ничего я не разлучала, – промямлила угнетенная общим осуждением Полоскунова. – Пашка в Светланке души не чает.

– О чем и речь! – сурово воскликнула Лена.

Пашка – отставленный Галкин муж – давно успел жениться снова, но дочку действительно обожал.

– Ну не люблю я его, понимаете, не люблю, – тоскливо объяснила Галя.

– Ну хорошо, это можно понять, – согласилась Лена. – Но как тебе в голову пришло травиться?!

– А дочь-то! Мать называется! – взорвались девочки недружным хором.

Галя затравленно огляделась и опять залилась слезами обиды.

– Никто не понимает! – взвыла она в надежде все-таки выдавить новую порцию сострадания из подруг.

– Кстати, о таблетках, – холодно информировала Мила, игнорируя этот пронзительный вопль. – Если снова надумаешь – учти: большинство попыток фармасуицида заканчиваются не смертью, а инвалидностью.

– Как так? – жалобно пропищала пристыженная Полоскунова.

– Спасают, деточка! – издевательски добила доктор. – Это же не цианид калия вообще-то! Но зато печень, почки, нервная система, глаза – все страдает. Так что, считай, повезло тебе, что колес не много засосала, что одумалась быстро, и вдобавок я тут со шприцами рядом.

– А если вены? – робко поинтересовалась любознательная Полоскунова.

– Галь, ты что! – рявкнула Ленка.

– И вены не советую, – спокойно откликнулась Мила. – Если, конечно, не все равно, как будет выглядеть труп, который ты, если я правильно поняла твою задумку, собиралась предъявить Цибину в качестве убойного аргумента. На романтичный вид даже не рассчитывай… – Она оглянулась на девчонок. – Ну… мне сейчас не хочется тут эти подробности… все-таки Ленка с Настей этого не заслужили. Но поверь, зрелище просто отвратительное.

– Ну и пусть! – опять вскипела Галя, видимо, припомнив наглую рожу изменника. – Чихала я! В следующий раз вообще удавлюсь на кухонной трубе, только в его присутствии! А то меня тут наизнанку выворачивает, а он там с Иркой развратничает, ссскотина!

– Слушай, а как она выглядит – эта Ирка? – полюбопытствовала Настя. – Мордашка у нее симпатичная?

– Еще какая! Такую мордашку в штанах носить! – с готовностью объявила Галя. – И злая как чертяка. Но у нее зато сиськи! – принялась опять плакать без перехода.

– Не плачь, – утешила Лена. – У тебя тоже сиськи. Зачем он тебе вообще рассказал, что с ней спит?

– Ты не понимаешь? Да он же придурок! – без запинки реагировала Галя. – Придурок и кобель! Да напрасно я травиться хотела! Его самого надо, вот что! Бритвой по горлу – и в колодец!

– Галь, не ори, а, – устало попросила Данова.

Настя пошла ставить чай. Полоскунова, сделав усилие над ослабленным интоксикацией мозгом, припомнила, где у нее лежат сушки.

– Не знаю, – сердито бормотала она, явно охваченная какой-то новой заботой, – может, мне имидж поменять?

– Голову поменяй, – вяло предложила Мила. – Или хотя бы Цибина на кого-то поприличнее.

– Ну как я его поменяю! – рассудила непоследовательная Галя. – Я ж его люблю.

– Фигня, – сказала Люда. – Это временно.

Временность любви как болезненного, маниакального чувства была теперь постоянной Милкиной идеей. Когда-то она обожала собственного мужа, но все изменилось. В последнее время их брак выглядел непрекращающимся утомительным турниром: супруги без устали соревновались друг с другом – кто круче, кто умнее, кто талантливей. Мила увлеклась карьерой и личностным ростом и, разлюбив мужа, на семейное строительство больше не отвлекалась. Андрей отвечал в общем тем же. Только с карьерой у него не очень ладилось. Зато он активно самовыражался в спорте и интеллектуальных занятиях. В общем, личная жизнь Милки на счастливую совершенно не тянула. Саму же ее настолько не тянуло в супружескую постель, что она время от времени пыталась уговаривать подружек «подменить» ее, закрутив с Андреем «тайный» роман. Но хотя и остальным девочкам тоже выпало не много радости в жизни, все они в ответ на это предложение только пальцем у виска крутили.