Будем меняться мужьями? - Страница 45

– Как живешь, Женечка? Рассказывай, – просил он. – Рассказывай все. Я почти ничего о тебе не знаю. И не понимаю почему. Почему мы расстались на столько лет, Женя?.. Рассказывай. Как ты?

– Я нормально, – улыбалась она. – У меня двое детей. И вообще… Все в порядке. – А глаза твердили: все просто потрясающе! Потому что мы встретились.

И он смотрел на нее так же. Любовь моя! – как будто излучал этот взгляд. – Мы снова вместе.

– А ты как живешь? – спрашивала она.

– Не очень, – вздыхал Саша. – Развелся недавно. С дочкой редко вижусь.

– М-м, – грустила Женя, проникаясь его грустью. – А почему развелись?

– Чужие люди. Понимаешь, не сошлись совершенно. Так бывает…

Она кивала сочувственно, крепче прижимаясь к Саше и задыхаясь от совершенно нежданного счастья.

– Вообще, как тебя, Женюр, я больше никого не любил, – говорил он, касаясь ее уха губами. Уху было щекотно, и это казалось таким возбуждающим, что у нее подкашивались ноги. Она переживала что-то невообразимое, такую бурю эмоций, какой в ее удавшейся, редкостно благополучной жизни еще не бывало. Во всяком случае, таких волнений она не испытывала ужасно давно, так давно, что уже забыла, что так бывает. Музыка почти оглушала, но они отчетливо слышали каждое сказанное друг другом слово.

– Какой же я был дурак, – каялся Саша. – Столько лет без тебя! По собственной глупости!

– Странно, что мы совсем не встречались, – вторила Женя. – Даже ничего не знали друг о друге. Словно чужие.

Еще недавно, если бы кто-то заговорил с ней о Саше – она бы вспомнила о нем как о далеком детском эпизоде. Но сейчас казалось, роднее нет во всем мире. Они танцевали, потом присаживались где-нибудь, где им никто не мешал, и говорили, говорили, смотрели друг другу в глаза не отрываясь, держались за руки, невнятно перешептывались, ностальгически обнимались, – и все это словно во сне, словно паря над будничной жизнью. Он шептал: «любимая» – беззвучно, одними губами, и она считывала это слово и пьянела от счастья.

«Так же было когда-то со Славой, – мельком подумалось Жене. – Но когда это было…» Думать о муже совершенно не хотелось. Боже мой! Как же не хотелось! Но пора было возвращаться домой. Минуло двенадцать часов, Женя, словно Золушка, должна была покинуть бал.

Они осторожно поцеловались, в последний раз всмотрелись друг в друга долгим взглядом, и, сев в такси, она помчалась домой, после некоторых колебаний оставив Саше все контакты.

Он стал звонить сразу. Она не успела еще доехать – а Саша уже набрал ее номер. Прошептал, что соскучился. Спросил, когда увидятся. Хотя бы просто погулять, посидеть в кафе. Хотя бы встретить с работы… Женя мямлила, вроде бы отказывалась, ссылалась на семью, но глупая от счастья улыбка проникала во все ее интонации, придавая отказу какой-то совсем уж формальный, вовсе не серьезный смысл.

Перезваниваться и переписываться вошло у них в привычку. Вроде бы всегдашняя устроенная жизнь протекала у Жени своим чередом, но в ней появился школьный друг – ее первая любовь. И Женя убеждала себя, что виртуальное присутствие Саши, кроме некоторого разнообразия в обычном жизненном распорядке, ничего не изменило, а главное – уж точно ничего не испортило и не осложнило. Она потихоньку склонялась и к мысли о встрече – ведь ничего не будет плохого, если они просто встретятся, посидят в кафе или погуляют и поговорят. В конце концов, в прошлом их довольно многое связывало. И разве это правильно – сознательно отталкивать близких людей, в то время как новых, таких же значимых, так и не появилось? Только Слава. Но Слава – тема отдельная, у него особенное место. Однако жизнь ведь не может ограничиваться единственно семьей…

Женя теперь общалась и со школьными подружками. Разговоры в основном были все те же: про мужчин. И они поселяли в ней все больше сомнений. Складывалось впечатление, что в свое время ее просто обманули. Обманули родители, любимый муж, сам этот миф о «второй половинке», внушенный с детства, надул ее. Оказывается, жить можно совершенно иначе – весело, бурно, разнообразно… И почему она застряла в семье, как в болоте, в то время как нужно двигаться, рисковать, экспериментировать с собственной судьбой!

Теперь Жене грустно было думать, что ее опыт взрослой женщины недалеко ушел от опыта ее же старшеклассницы. Теперь ей хотелось тоже бесстрашно плыть по жизни, как это делали подруги, встречаться, сходиться, расходиться с людьми, пробовать варианты, получать новые впечатления, расширять собственные границы, чтобы потом, как говорится, не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. К Саше ее тянуло и это открытие, и те чувства, которые она неожиданно испытала на встрече одноклассников. К ней словно вернулись юные эмоции – и сразу так все раскрасили, словно превратили спокойные, не доставляющие особых хлопот, но и не будоражащие душу будни в настоящие захватывающие праздники. Она не понимала, чего именно хочет от Саши, но очень дорожила своим внезапно вспыхнувшим ярким переживанием, которое тоже не знала как назвать.

Она сражалась с собой, не решаясь на встречу, и в то же время дерзко спорила с воображаемым обвинителем. Почему я не могу просто-напросто увидеться с одноклассником?! Встретились – посидели – разошлись. Вот и вся программа! Но зато я перестану потом считать себя робкой овцой, не смеющей даже в ресторан сходить с посторонним мужчиной. Вон девчонки как живут… А я? Я будто в матрицу попала, где все расписано, подогнано, обезврежено! Да точно ли это жизнь, и счастливая жизнь, как мне раньше казалось? Ведь нет ни душевных полетов, ни телесных рисков, ни экстремальных событий, ни побед над собой!