Будем меняться мужьями? - Страница 20

Скоро он вернулся и мы тронулись.

– Ну как ты? Как живешь? – Невзрачные слова с такой любовью выдохнул – будто пушистым облаком окутал. Откуда эта нежность в его интонациях? Весь последний год Леня разговаривал со мной иначе.

– Нормально. – Мои губы неудержимо растягивались до ушей. – А ты?

– Тоже хорошо. Дел много.

– Как всегда.

Он ответно улыбался. Бессодержательный вроде бы диалог на самом деле был полон смыслов.

– Жаль, что ты улетаешь, – вздохнул Леня. – Давно не виделись. Могли бы посидеть где-нибудь…

– Я вернусь.

– Хорошо…

– Через три недели.

Он улыбнулся и кивнул.

– Двадцать четыре дня, – уточнила я, судорожно вздыхая, измученная внезапно накатившим счастьем.

– Отлично. Какого числа?

– Двадцать девятого.

– Созвонимся…

Я даже не помню, как собиралась. Пустяки вроде отпускного багажа, еще вчера казавшиеся важными, перестали волновать совершенно. Я все делала на автомате и думала только о нем. О нашей бегло проговоренной будущей встрече. Об этом «созвонимся», которым Леня осчастливил меня напоследок.

И в аэропорту, и в самолете была словно в лихорадке. Подруга удивлялась моей рассеянности. В нетерпеливом ожидании курортных романов она болтала как попугай. Прежде я и сама не исключала любовных приключений в отпуске, но теперь только Леня занимал все мысли.

Отдых, конечно, был испорчен страстным ожиданием его окончания. Я не наслаждалась впечатлениями, не заводила романов, а занята была только тем, что считала дни и торопила часы. Зато впереди теперь маячило настоящее счастье! Подруга знакомилась с парнями и злилась на меня за отпугивающий кавалеров скучающий вид. Но я ничего не могла с собой поделать: перед мысленным взором неотступно стоял Ленечка, улыбаясь мне и посылая сигналы своего вернувшегося расположения. Ну и какие же Пети, Коли, Саши могли после этого меня заинтересовать?

Наконец нескончаемый отпуск доковылял до финиша. В микроавтобусе, в зале ожидания, в самолете, в такси – везде я считала минуты. Скорей, скорей…

Вот и дома. Приехали соскучившиеся родители с готовым обедом, я разобрала чемодан, постирала вещи, покрасила ногти, ни на минуту не расставаясь с телефонным аппаратом. Так и таскала его за собой повсюду, путаясь в шнуре. Телефон, однако, молчал или изводил посторонними звонками. Поздно вечером пришлось признаться себе, что сегодня он уже не позвонит. По-видимому, просто постеснялся обеспокоить в день приезда. Ну да… А что ж еще?

И опять ожидание с раннего утра. Подбегала к зеркалу – выгляжу неплохо: загорела, постройнела… Подбегала к телефону – точно работает? Вроде нормальный гудок… Ожидание опять стало почти единственным моим занятием. А может, Леня передумал звонить и решил сразу приехать? После этого озарения магнитом для меня стал не только телефонный аппарат, но и входная дверь. Что бы я ни делала – уши так и вытягивались сами собой в ее сторону, озабоченно ловя лестничные шорохи. И в этих прислушиваниях и гипнотизировании телефона протащились еще пара дней.

То есть все было как всегда. Он просто не позвонил. Может, забыл число? Перепутал дни? Я поняла, что больше не выдержу неизвестности и решительно схватила телефонную трубку.

– Привет! – попыталась вложить в свой голос самую отчаянную жизнерадостность – ведь мое нытье ему еще тогда надоело! – Я вернулась… Ты как?

– Привет… Вернулась, значит… – произнес он, кажется тоже силясь изобразить какие-то теплые интонации. – Ага… – Стало ясно, что Леня совершенно не помнил, откуда я могла, собственно, вернуться. И вообще, наверное, не очень помнил о моем существовании. – Это хорошо, – откликнулся он неопределенно. – Я нормально… Работы много.

Некоторое время между нами стояла набрякшая тишина. Он тяжело молчал. Я тоже не знала, что сказать.

– Отлично отдохнула, – сообщила наконец в ответ на так и не заданный вопрос.

Опять воцарилось молчание.

– Как там… вообще?.. – спросил наконец Леня. – Ты где была-то?

– В Сочи… Там-то как всегда, – выдавила я. Внутри закипала злость. Он опять меня бросал!

– Да… Отдыхать хорошо, – вздохнул Леонид. – Я сейчас немножко занят… Давай потом поговорим, а то как-то сосредоточиться не могу.

– Ну ладно. Звони, когда освободишься… – Я первой положила трубку. Какая же он все-таки свинья! Боже мой, какая подлая, бессердечная скотина! Утешала только злость на эту бездушную фальшивую тварь, так походя, так долго заставлявшую страдать меня, его любившую!

Сколько мне еще мучиться? Пребывать на грани истерики, скатываться в депрессии? Эти вечные качели: то радость и надежда – то разочарование и отчаяние. У меня нет больше сил на Леньку!

Новая тоска была сильной, но еще больше одолевала ярость. Как он смеет так со мной!

Вышла на работу. Явился Васька с сообщением, что скучал.

Угу, скучал он… А приглашала ехать вместе – так отказался.

– Душа моя, – оправдывался Василий, для убедительности прикладывая руку к левой стороне груди. – Если бы мог – был бы счастлив! Не от меня зависело.

И почему со мной общаются исключительно по остаточному принципу?! Случайно появилось время, не нашлось более интересных занятий…

В общем, новая жизнь моя так и не началась. Хотя я все меньше думала о Лёне. Да и мысли эти уже не причиняли той боли, а приносили почти одну лишь вялую злость. С Васькой тянулся тот же пунктирный роман. Мы виделись нечасто, сообща веселились и занимались любовью. При этом оба словно держали дистанцию: вроде бы зона приятного секса и ни к чему не обязывающего юмора – общая. А туда, где надежда, и боль, и искренность, и глубина – туда тебе нельзя, да и не нужно. Роман без близости не то чтобы меня устраивал – но близости просто не было, а роман был. И я по-прежнему боялась одиночества.